Вирус ненависти [= Измена в розовом свете ] - Татьяна Алюшина

— Я проверю все вещи, когда вернусь! Ясно?

— Все, все, Воля! Я понял!

— Хорошо! — Он отпустил Боню и повернулся к двум другим. — Их в камеру. Боня, ты на стреме, они еще не скоро очухаются. Твоя задача по сторонам смотреть, чтобы кого сюда не занесло. Мы часа через два приедем.

Открыв дверь, двое взяли Артема за руки и втащили в комнату. Тина услышала непонятные звуки, похожие на удары, но другие. Через пять минут она поняла их происхождение — от двери шли три крутые ступеньки вниз, о которые, видимо, и бились ноги Артема, издавая эти звуки. С ней обошлись более гуманно, взвалив на плечо, как тащили через цех, но когда бросили на пол, она сильно ударилась боком. Перед тем как выйти, Воля размахнулся ногой и сильно пнул бесчувственного Артема в живот.

— Я эту суку ненавижу! — пояснил он.

Тина еле удержалась от вскрика, до крови прикусив губу, заставляя себя не реагировать и притворяться спящей. Она лежала в очень неудобной позе — лицом на грязном, мокром и скользком полу, всем телом навалившись на руки.

«Потерпи, сейчас они уйдут», — уговаривала она себя.

Они вышли. Тина услышала, как запирают на ключ дверь и разговор:

— Все, мы отваливаем! Боня, осматривай территорию каждые двадцать минут и смотри не напейся, убью!

«Значит, есть еще какое-то помещение, где он будет сидеть, — думала Тина. — Наверное, что-то вроде сторожки. Это хорошо! Главное, что не под дверью!»

Она прислушивалась к звукам снаружи: удалялись шаги и разговор, вот грохнула, закрываясь, вторая дверь.

Тина перевернулась на спину и села. Руки ужасно болели, осмотрев их, она увидела синяки и ссадины от наручников. Она и не подозревала, что наручники — это так больно!

Первый раз в жизни Тина громко выматерилась, вспомнив все «чудные» выражения, которые когда-либо слышала.

— Так, так, спокойно! Эмоции потом! Что у нас самое главное? — спросила она, громко разговаривая сама с собой. Оказалось, что так намного легче, вслух-то. — Первое: успокойся! Бояться будем потом! Господи! Господи, господи, как страшно! — Она постаралась взять себя в руки, отодвинуть страх. — Тиночка! Не распускайся! Так, что сначала? Надо осмотреться!

Встав сначала на четвереньки, она поднялась и внимательно осмотрелась.

Комната была квадратная, метров двадцать, пустая, только по углам валялись кучи какого-то хлама. Тина поняла, почему пол был мокрым и скользким — с потолка капала вода, а по стене возле двери она стекала несколькими ручейками.

— Куда-то же вода вытекает? — комментировала она результаты осмотра. — А что у нас с окном?

Окно находилось справа от входа на уровне ее головы, вровень с землей, из чего она сделала вывод, что они находятся в полуподвале. В окне не было ни одного стекла, но наличествовала решетка, старая и ржавая. Тина попробовала ее подергать и расстроилась — несмотря на внешнюю трухлявость, стояла она крепко.

— Это мы еще посмотрим! — поспорила она с обстоятельствами.

Тина обошла кучи мусора, валявшегося по углам, преодолевая отвращение и подкатывающую тошноту, покопалась в них и нашла пластмассовый ящик и несколько кирпичей. Перетащив найденное к окну и соорудив себе подставку, она осторожно влезла на ящик и стала осматривать крепления решетки.

— Спасибо тебе, советское производство! — поблагодарила она, обнаружив, что решетка крепится к стене гвоздями, а не припаянными скобами.

Тина слезла со своего «постамента» и опять стала ковыряться в мусоре, ища какую-нибудь железку, чтобы расшатать гвозди.

Застонал Артем. Тина бросилась к нему, встала на колени, повернула его лицо к себе. Он был без сознания, но что-то уже, видимо, чувствовал.

— Сейчас, милый мой, сейчас! Подожди немного, я с гвоздями разберусь и попробую тебя разбудить!

Она поцеловала его в лоб, устроила поудобней его голову и вернулась к своему занятию.

— Ура! Я нашла то, что нужно! — Теперь она обращалась к Артему, хотя он и не мог ее слышать.

Надо постараться как-то забраться на ящик, держа в руках толстую ржавую железку, которую нашла. Первые две попытки не увенчались успехом. Тогда она взяла железный прут в зубы и, отставив попу, упираясь плечом в стену, наконец смогла встать на ящик.

Первый гвоздь разлетелся сразу, от одного сильного удара отделившись от шляпки. Со вторым было сложнее — его пришлось выковыривать из стены. На ее счастье, гвозди были вбиты не в кирпич или бетон, а в какой-то состав — бетон с чем-то, — который от старости и сырости легко крошился.

Она справилась со всеми гвоздями, до которых смогла дотянуться, остались только верхние, но это уже не имело значения. Тина надавила на решетку, потом потянула ее на себя, решетка поддавалась, но у Тины соскальзывали руки. Рассмотрев их, она с удивлением обнаружила, что в борьбе с гвоздями сильно разбила запястья наручниками. Кровь сочилась по рукам до локтей и залила ладони, только сейчас она почувствовала жгучую боль. От этого жжения, обиды и страха сразу на глаза навернулись слезы, готовые вылиться ручьями.

— Нельзя, Тина! — прикрикнула она на себя. — Только не сейчас!

Она посмотрела на решетку и поняла, что справилась — отогнуть ее наружу будет совсем просто!

— Сколько я провозилась? Сколько у нас осталось времени?

Тина бросилась к Артему.

— Господи, помоги! Как же тебя разбудить?

Она стала его трясти, сильно хлопать по щекам, кричать в ухо — он стонал, но в себя не приходил.

— Артем! Ты мне очень нужен, прямо сейчас! Очнись, прошу тебя! — продолжая трясти его, просила она.

Отчаявшись, Тина села на пол рядом с ним и все-таки расплакалась. Бессильные, горькие слезы текли по щекам сами собой, не слушаясь приказов и не подчиняясь ее воле.

И вдруг она разозлилась! Сильно!

Какие-то уроды, недочеловеки будут руководить ее жизнью?! Будут издеваться над ней и этим мужчиной, который ей так нравился и даже снился?! Единственный необходимый ей в жизни мужчина, который вызывал в ней неведомые еще и такие пугающе глубокие чувства! Рядом с которым замирало сердце и звенело все внутри, и очень хотелось узнать, как это будет, если он ее поцелует! И первый раз в жизни так хотелось, чтобы у них получилось, получилось что-то значимое, настоящее именно с этим мужчиной!

Как много у нее сегодня «первый раз в жизни»!

И что? Отдать все это, сдаться?! Смотреть, как будут над ним издеваться? Как будут шантажировать его тем, что сделают с ней? Позволить, хоть на минуту, этим гоблинам почувствовать свое превосходство над Артемом?

Да ни за что! Хрен вам! Не дождетесь!

— Между прочим, Боня надеется тебя поиметь! — подхлестнула она свои мысли. — Если не хочешь этих «нежных» объятий, то засунь свои сопли в одно место и действуй! Думай, Тина!